Contents:
Он дошёл до точки. Ирине стариковская ворчливость была совершенно чужда. Но примирилась ли она со своей неласковой судьбой? Написав в далёкие тридцатые годы и издав под именем Ирины Эрбург изящную и раскованную повесть «Лотарингская школа: записки французской школьницы» Москва, , она до конца жизни так и не увидела её переизданной. Ирина опубликовала десятки очерков, во время войны была корреспондентом газеты «Уничтожим врага», писала сценарии к документальным фильмам, но все это о другом, о других, о себе больше не писала. И беллетристикой занималась только в качестве переводчицы.
Мы не всегда обращаем внимание на имя переводчика, но вот передо мной список книг, переведенных Ириной Эрбург, тут Андре Стиль и Моруа, Гамарра, Тери, Мальро Только после смерти Ильи Эренбурга в году, переведя «Жизнь Тулуз-Лотрека» Анри Перрюшо, она впервые подписалась своим настоящим именем — Ирина Эренбург, официально полученным тоже не в час своего рождения, а в возрасте 13 лет. Воспоминания о своём детстве и юности Ирина написала в году, в 78 лет. Из них мы узнаём, что у неё были сестра Наталья и брат Серёжа, дети матери и Сорокина. Воспоминания охватывают период её жизни от первого приезда из Франции в Россию и до возвращения к отцу во Францию в году.
Тогда-то она и стала Ириной Эренбург. И ей и нам повезло в том, что многие годы спустя Ирина обнаружила свой дневник, о котором никто не знал и о котором сама она совершенно забыла. В книгу «Разлука», изданную в Израиле её приёмной дочерью Фаиной Палеевой в конце года, вошли и воспоминания о детстве и «Дневник» Ирины Эренбург военных лет, начатый 3 ноября года и не завершенный, как бы оборванный Последняя запись в нем сделана 24 ноября года.
Всего одна строка: «В Нюрнберге процесс. Илья, видно, там». Спустя много десятилетий она вернулась к повествованию о своей жизни об этом — во вступительной статье Фаины Палеевой и Бориса Фрезинского , впрочем, и оно осталось незаконченным. Стиль не только дневника, но и воспоминаний таков, что скорее напоминает тезисы, наброски к будущему подробному осмыслению и рассказу, которого с нетерпением ждешь, но продолжения так никогда и не последовало.
Жаль, потому что потенциал был немалый — для самого краткого описания человека или какой-то запомнившейся сценки, ситуации Ирина находит точные слова, выразительные детали. Она искренна и нелицеприятна.
Высокая, худая, закутанная в черную шаль, она выделялась своей горделивой осанкой, за что я ее про себя называла королевой Ее стихи я прочитала много позже и познакомилась с нею, вернувшись из Парижа. Я ее запомнила во дворе Шереметьевых». Это, разумеется, об Ахматовой. Легкие и точные штрихи — и картинку можно дорисовать, довоображать….
О сестрах Ильи Эренбурга немного больше. Белла была похожа на Илью. Она торговала на Сухаревке сахарином и приносила полотенца керенок, которые она дома разрезала. Была еще одна сестра — Маня, слывшая красавицей. Маня была больна манией преследования, и никто не знал, где она жила. В Париж она приехала позже сестер. Во время оккупации Белла и Женя с Юркой сын Жени выжили, никуда не уезжая.
Их никто не выдал, а Маня погибла… До войны она изредка приходила к Илье в кафе.
Одета она была как нищенка. У нее были пряди волос разного цвета — лиловые, желтые, зеленые. В то время она зарабатывала тем, что показывала на своих волосах клиентам какой-то парикмахерской разные оттенки красок. Я стеснялась тети, а Илья радовался, что она появилась, и отдавал ей все деньги, которые у него были. Брата она боготворила, говорила ему нежные слова, но своего адреса не давала.
Всем здравствуйте. Так неловко тут писать, но всё же. Я девушка мне 21, рост ; ищу мужчину для знакомства и общения, а может даже что то и. Меня зовут София, я с Урала, из Перми, мне 26 лет, ищу достойного, доброго, интеллигентного порядочного мужчину, возраст не имеет значение.
Белла и Женя тоже очень любили Илюшу: первая переписывала его статьи, а вторая — угощала очень вкусными блюдами, зная его вкусы. Все три сестры были убеждены, что в Эренбургах течет голубая кровь. Для меня это так и осталось загадкой». И для нас осталось немало загадок, но запоминаются не только «пряди разного цвета », но и взаимная любовь между братом и сестрами, и необыкновенная доброта «Ильи» …. История этой книги такова. Последние тридцать лет жизни Ирина Ильинична работала над архивом и литературным наследием отца, в частности, разбирала его эпистолярный архив, составивший тысячи писем, полученных Эренбургом, начиная с года.
Результатом её самоотверженной и кропотливой работы стали и дополненные издания «Черной книги» Киев, , Вильнюс, , оба — с предисловиями Ирины Эренбург, а мы помним, что «Черная книга» на русском языке впервые увидела свет в Израиле в году , и «Советские евреи пишут Илье Эренбургу. Так что ни написанием собственной биографии, ни личным творчеством все эти тридцать лет Ирина, в общем, не занималась. Но в году она познакомилась с немецкой журналисткой и переводчицей Антье Леетц, которая была очарована прямотой Ирины, её умом и обаянием.
Они поддерживали связь, а позднее Антье решила, что жизнь самой Ирины заслуживает того, чтобы о ней, а через неё и о времени, в котором она жила, было рассказано. Антье стала записывать свои интервью, вылившиеся в длинные монологи Ирины, на кассеты Одну из них я прослушивала, к примеру, часа полтора. Голос хрипловатый: Ирина курила. О разных событиях жизни рассказывает увлекательно, порою с юмором, точные даты подзабыла, сама же подсмеивается над этим.
Любопытны детали. Вернувшись во Францию «Мне было 12 лет, когда я снова познакомилась с отцом»! И вот через 10 лет она снова в Москве: «Вырубили Садовое кольцо. Сталин боялся газовой атаки, боялся, что в листьях застревает газ В году Ирина возвращается в Москву и выходит замуж. Свадьбу с Борисом Лапиным, писателем, поэтом, путешественником, журналистом, праздновали у неё в Московском институте гигиены труда и профессиональных заболеваний имени Обуха [2]. Ирина Эренбург — сотрудник Института им.
Москва, Ирина записывает: « Дали кашу пшённую с курицей, я нашла там только перья, но нам казалось это роскошным В диетическом магазине на Арбате купила спаржу, это было удивительно. Что-то можно было купить. Но ходили в кино, в кафе "Националь". Я думаю, что всё было недорого, мы были очень бедные». Когда прикладную психологию объявили лженаукой, Ирина осталась без работы, пошла учиться на физиологический.
Но там «резали лягушек» , это было не по ней, и она ушла. И вот тогда-то написала свою «Лотарингскую школу»; потом занялась очерками, писала о разном, например, о дегустации вин: «все напились, а я их, бедных стариков, вытаскивала на себе». Ирина вспоминает и о вещах более серьезных, в частности, о терроре. Как они сами себя обманывали: этого взяли потому, что шёл в японское посольство жуткий грех!
Дабы не потерять основные идеи, а их, поверьте, хватает, я предлагаю вашему вниманию не интервью, а очерк. Аркадий Вачьян, хирург, педиатр, глава отделения детской лапароскопической хирургии Медицинского центра "Рамбам" … More. В Израиле - продолжил научную работу, став к вице-президентом Союза учёных Израиля. Стравинского «Орфей», для чего лично обеспечила дирижёра партитурой, но самое главное — она «пробила» приезд композитора в СССР. Пилсудского ул. В Товарищеском переулке, в огромной квартире на первом этаже, соседи не хотели открывать двум оборванцам. Чтоб Царь Лесной пришёл послушать байки О нашей прежней жизни горевой В блестящем царстве злой змеи-всезнайки, Раздвоенный язык несущей пред собой.
Потрясло не то, что арестовали, а то, что из мест заключения в году она вышла «стопроцентной патриоткой». Ирину сильно удивило, что даже в лагере рожали и некоторым давали навещать детей в тюремных яслях. Ирина уже знала, что зверское.
Были ли они по-настоящему откровенны друг с другом? Знала ли Ирина, что, став после лагеря секретарем у ее отца, Наталья Столярова именно в кабинете Эренбурга хранила опасную тогда рукопись книги А. Из мемуаров И. Эренбурга: «В конце декабря я получил телеграмму из Москвы: «Вышла замуж Бориса Лапина фамилия адрес прежние поздравляю Новым годом Ирина» Слова о фамилии и адресе, — пишет Эренбург, — мне показались забавными — были в этом и характер Ирины, и характер эпохи».
Эренбург о романе с Лапиным не знал, хотя ещё за год до этого познакомился с целой группой молодых писателей, среди которых были и неразлучные друзья Борис Лапин и Захар Хацревин. Эренбург пишет о Лапине с уважением и любовью, он узнал его лучше, когда молодые, после разных мытарств, поселились в его квартире в Лаврушинском переулке. Лапин знал множество языков, обожал путешествия, объездил селения Памира, был с археологами в Крыму, дважды в Монголии.
Был мужественным, любил опасность. Порой он шутил с Ириной, со мной, — пишет Эренбург, — а когда снимал очки, я видел в его глазах грусть и недоумение».
В году Ирина снова подаёт документы на поездку в Париж. Вызвали на Лубянку. Муж остался ее ждать на том месте, где потом построили «Детский мир». Договорились: если она не появится через 2 часа, он пойдёт тоже. На арест, значит. Генерал: «Вы хотите в Париж?
Будет вам паспорт, будет валюта, вот, я снимаю трубку и звоню, но при одном условии, что вы будете следить за знакомыми Эренбурга». Ирина сказала, что этого делать не станет. Он всё время держал руку на телефоне, уговаривал ее часа полтора.
Но — отпустили. Муж обрадовался, что жива. Во Францию она всё-таки поехала. Паспорт дали, валюту — нет.